Это текстовая версия журнала "Asa" (Знание), #9
Журнал можно скачать здесь. Это файл в формате pdf. Вы можете просто распечатать его для последующего переплета.
Для этого нажмите «Файл» – «Печать» – «Двусторонняя печать» – «ОК». Обратите внимание! Если вы первый раз на своём домашнем принтере распечатываете документ с двусторонней печатью, попробуете сначала распечатать с двусторонней печатью любой четырёхстраничный документ. Это надо для того, чтобы вы точно знали, как переворачивать листы, распечатанные с одной стороны, для продолжения печати. Если же вы заказываете распечатку в салоне, просто скажите: «Сделайте двустороннюю печать».
9-й номер журнала "Аса" будет полностью посвящен завершившему земной путь фантасту и издателю, дизайнеру и целителю, вдохновителю создания Сообщества Арахау, редактору "Сумрачный гений" Алексею Передерееву.
Журнал должен выйти 6 июня, в этот день Алексею исполнилось бы 44 года.
ИГОРЬ ЯСИНСКИЙ
Истинное, всеобъемлющее горе, как правило, заявляет о себе неожиданно - именно так на сорок четвертом году ушел из жизни Алексей Передереев.
Основополагающим, страшным событием в судьбе Алексея был жестокий пожар - его, крошечного ребенка, удалось спасти, но Леша лишился обеих ног до колен и одной руки. Впрочем, передвижение и обслуживание себя Алексей, будучи взрослым, осуществлял самостоятельно.
В 1985 году он оканчивает среднюю школу № 18, в 1989-м - радиотехническую школу ДОСААФ. Затем наступил период журналистики: от штатного корреспондента до редактора краевой газеты «Живое пламя». Он - дипломант 1-го, 2-го и 3-го Всероссийских фестивалей творчества инвалидов, лауреат премии губернатора Краснодарского края «За стойкость и оптимизм» в 1993 году. Алексей участвовал в краевых, городских творческих семинарах писательских союзов, член Союза журналистов России, лауреат именной премии г. Краснодара «За творческие успехи» (1996 г.), награждён дипломом «За вклад в развитие инвалидной прессы на Кубани» (1997 г.). В 2005 году Алексей - победитель краевого литературного конкурса «Разорванный круг», проводимого нашей газетой и Краснодарским краевым отделением Союза российских писателей (диплом 1-й степени). С 2007 г. он - автор, главный редактор и дизайнер Всероссийского социально-информационного журнала для людей с ограниченными возможностями «Новый день. Дайджест», распространявшегося в 36 регионах России, а также в Белоруссии, Украине, Армении и других странах СНГ. С 1999 года имел статус лидера молодых инвалидов Краснодарского края. У него был целый ряд и других достижений. А еще Алексей Анатольевич Передереев стоял у истоков нашей газеты, в своё время много для неё сделав и много почерпнув для себя...
Жанр фантастики Алексей начал осваивать ещё в школе, накапливая с годами опыт, профессионализм, расширяя границы и никогда не останавливаясь на достигнутом.
Его произведениям присущ динамизм сюжета, интригующая постановка вопроса и, как правило, оптимизм с верой в добро. Вступление в писательский союз было лишь вопросом времени.
Все, кто знал Алексея лично, согласятся, что он был человеком абсолютно открытым в общении, солнечным, теплым, задушевным, интересным собеседником. А ещё, общаясь с ним, совершенно не чувствовал, что когда-то он пережил страшную трагедию...
В течение последних нескольких недель жизни у Алексея «скакало» давление. Но никто не мог предположить, что всё закончится так...
Спасибо тебе, Алексей, за то, что ты был. Мы тебя не забудем...
"Рассвет", №17 (990), 2012.
ИВАН КАРАСЕВ
Рудокоп
Именно так, еще при жизни Алексея Передерееева я хотел назвать свою статью о нем. О нем и его фантастических повестях и рассказах. Знаю, не все бы ему понравилось в моем опусе. Сразу было видно, когда ему что-то не нравилось. Будто смеркался огонек в его глазах…
Познакомились с Алексеем в тяжелые для меня 90-е годы. Я тогда около года сидел без работы и частенько шлялся от нечего делать по разным литгостинным, литклубам… Все пытался выгодно пристроить свои художественные работы. На одном таком вечере познакомился с шустрой, бойкой такой бабенкой. Представилась женой Алексея - поэтессой Ольгой Весниной. Она-то и настояла показать свои картины знающему человеку - экстрасенсу, целителю, ученику тибетских магов и гендиректору ТОО "Опус". Это потом я узнал, что Алексей был еще и писателем-фантастом, но тогда пришел к нему, как к эксперту по внеземным цивилизациям. К тому же Ольга сказала, что мои картины - это некий код, расшифровку которого в Краснодаре знает только один человек.
Прихватив с собой клюкву на коньяке, я вдруг осознал, что для преодоления охватившей меня робости перед столь уважаемым человеком мне нужен компаньон. Здесь конкурса устраивать было не нужно. Спец по таким делам - моя добрая знакомая по институту Ольга (не путать с другой Ольгой, которая жена Передерева; все поначалу так и было запутанно, как и в моих рассказах из «Выри», которые я вскоре написал).
Алексей произвел на меня неизгладимое впечатление. Встретил он меня на пороге, без протезов, на которых обычно ходил, так вот по-домашнему. Я не сразу сообразил, что здороваться с ним удобнее левой рукой, поскольку правой практически не было. Спустя несколько лет я узнал страшную историю его физических мучений: семимесячным младенцем он чуть было не сгорел из-за несчастного случая. И еще более зловещим казалось то, что случилась беда на православное рождество. С того момента этот день Передереевы никогда не отмечают.
Я уже точно не помню, какие небылицы говорил мне Алексей (а надо сказать красноречием он был наделен нешуточным), но всегда тянуло в эту квартиру, где тогда он жил со своей женой. Сколько интересных было там встреч, однажды даже гадали на Крещение, и блюдце бегало по журнальному столику, не успевая отвечать на наши вопросы. Заходили на огонек автор «Факультета дуристики» Валерий Кузнецов, бывший председатель Союза писателей Кубани Виктор Иваненко… Да сколько было интересных персон.
Но главное, я узнал тогда, что союз писателей существует не только в Москве, но и в Краснодаре. И туда можно вступить.
Так что благодаря знакомству с Алексеем я попал на первый в своей жизни семинар. Первый фуршет, первые знакомства со своими рецензентами - Виктором Ротовым, Александром Стрыгиным и Николаем Красновым. Эти встречи стали для меня судьбоносными.
Потом будет первая моя книга прозы – «Выря» и первыми слушателями будет Алексей и гости его домашнего салона креативного творчества... Кстати, в один из таких вечеров на «передереевских посиделках» мне пришла в голову мысль сочинить язык Арахау, на котором могли говорить самые продвинутые во всей Ойкумене инопланетяне. Ведь в Арахау все человеческие слова становились короче в два, а то и в четыре раза.
…Надо порыться в своем архиве. Где-то ж была эта рукопись… Вот она! На желтой бумаге выведено корявым почерком – «Рудокоп. Задворки фантастического жанра и проза А. П-ва». Всегда представлял Алексея если не рудокопом, то голландским боцманом (Передереев тогда ради прикола растил специфическую бородку).
Сколько книг им написано, не счесть. Но мне больше нравятся его ранние вещи, написанные по наводке его жены, – серия фантастических новелл, в которых происходит олицетворение достоинств и пороков. Пожалуй, самая проникновенная вещь – «Горбун». Вещь глубоко личная и понятно, что себя автор отождествлял с главным героем, маленьким, неказистым с виду, кривеньким, но чертовски талантливым, волшебным, наверное, существом.
Восхищало в Алексее желание не только быть как все (при первой встрече не каждый мог догадаться, что у него не было ног, как у Мересьева из «Повести о настоящем человеке»), но лучше. И просто каскад идей, проектов, задумок. До последнего дня жизни он думал о своем новом детище - журнале мистики и хоррора «Сумрачный гений», хлопотал о конкурсах, призах, пиаре в СМИ. Так получилось, что я последним из его друзей видел Алексея.
Встретились в ресторане японской кухни, в котором он любил бывать в последнее время. Выпили по рюмочке сакэ под водоросли. Потом проводил его до дома (после второго инфаркта ему было трудно ходить), он все хорохорился, бодрился, хотел еще покурить перед сном. А ближе к полуночи мне позвонила на сотовый его мать и сказала, что Леши не стало.
Что-то в душе оборвалось с этими словами и ушло за видимый горизонт бытия безвозвратно. Трудно терять друзей, но еще труднее избавиться от мысли, что не случись то-то и то-то, пожил бы человек еще. Как важно ценить каждый день, каждую встречу. Но все кажется, что все чудесное склонно буднично повторяться в назидание нашей скоротечной суетливости перед вечностью, которую мы не замечаем.
АННА МАМАЕНКО
Трудно быть человеком
Книга «Эксперимент «Анделла», выпущенная Алексеем Передереевым два года назад, стала для него последней, но она уникальна тем, что в ней собраны в хронологическом порядке лучшие произведения автора за четырнадцатилетний период. Этой прозе присущ мощный гуманистический посыл, она обращена прежде всего к Человеку, побуждая задуматься и внимательнее всмотреться в себя. Беллетристичность в ней не перекрывает мощной нравственной нагрузки. Но от этого произведения не становятся менее увлекательными, наоборот - сюжеты приобретают глубину и еще большую внутреннюю содержательность. Герои писателя-фантаста, сталкиваясь с экстремальными обстоятельствами, постоянно становится перед внутренним выбором. Автор говорит о таких основополагающих характеристиках развитой человеческой личности, как милосердие, самопожертвование, способность к любви и сочувствию. По классификации философа Сьёрена Кьеркегора («Страх и трепет») героев Алексея Передереева можно определить, как людей нравственных - то есть, через боль и испытания пришедших к пониманию мира и своего места в нем. Это роднит произведения автора с лучшими образчиками русской классической прозы. Но при этом даже его притчи не грешат дидактичностью и морализаторством. Читать их легко и увлекательно, они не надуманны, их персонажи по-настоящему живые, проникнутые теплым дыханием Творца. Автор любит своих героев, он сочувствует им. Даже те, кто стоят по другую сторону добра или по какой-либо причине оступились и были наказаны, достойны жалости. Не мстительного чувства свершившегося возмездия, не мелкотравчатого «так ему и надо», а понимания и прощения. Даже в наказании. В первом из рассказов сборника автор приводит высказывание одного из известных судей семнадцатого века Антонио Фортунате: «Будем же справедливы так, как требует от нас Закон, и милосердны так, как требует этого от нас Душа!», тем самым как бы задавая камертон всей книге. Так Садовник из одноименного рассказа-притчи разбрасывает и злые, и добрые семена, поскольку одно без другого невозможно. И, наверное, от нас самих зависит сделать этот мир лучше здесь и сейчас, не дожидаясь кары Создателя, как в притче «Необратимый возврат». Второй шанс - исключительная прерогатива литературы. Жизнь - это не черновик, не набросок, который можно изменить и переписать. Это, прежде всего, безмерная смелость быть собой и поступать в соответствии со своей совестью. Братья Стругацкие писали о том, что «трудно быть Богом». Но гораздо труднее, больнее и почетнее - быть Человеком. В книге «Эксперимент «Анделла»» тесно переплелись страсть и тонкий юмор, неожиданные повороты сюжета и бесконечная нежность, глубина и загадка, и, конечно же, тихая пронзительно-щемящая грусть. Все, как в жизни...
АННА МАМАЕНКО
Взгляд кружится мухой над кружкой пива.
Телефонную книжку листаю тщетно.
Знаешь, Лёха, как без тебя тоскливо.
Как похмельно, муторно, безрассветно.
Свирепела капель. Молотки стучали.
Где еще одна жизнь становилась прошлым,
Буквы в линию вытянулись и молчали.
И теперь это было – не понарошку…
Ты теперь там, где Бог запрягает ветер,
Очень хочется верить в края такие…
Ведь писатели, суть, это те же дети.
Только пьяные, грустные и больные.
Это лишь говорится – невыносимо.
Выносило, от ладана и от ветра.
И кого-то еще проносили мимо.
И копали ямы – траншейный метод…
А казалось просто – упал-отжался…
Сколь веревочка бикфордова бы ни вилась…
Много знала я журналистских жанров,
вот друзьям некрологов – не доводилось…
Слышу – ангел-корректор плюется матом…
И какая разница, кто там помер…
Ты возьмешь за горло коллег крылатых,
Потому что - верстается новый номер…
Пооткалывай им номеров побольше.
То, что здесь не успел и не смог доделать…
Мы еще поработаем – слышишь, Лёша,
Где листы корректурные – снегом белым…
АЛЕКСАНДР МАРТУСЕНКО
Уходящему другу
Крыша взломана ангелом: ванную завалило снегами, морозами. Всё, что осталось от него – зимний светящийся след, который, наверное, успеет к разгару весны.
Мы хоронили друга, и мелкие сосульки сыпались нам на головы, и хотелось думать, что это Лёша смеётся над нами…
Начало весны.
ИГОРЬ ВАСИЛЬЕВ
После меня останутся
Слова, подобные волнам
Которые слились с другими
В едином порыве,
Бьющем о берег смерти
Которые скоро исчезнут
И возродятся,
Став иным.
Готовы облететь
Жухлые страницы
С которых стекают буквы,
Смысл убегает.
Убегает по узким протокам.
По выжженным полям
На старую свалку
Где спрячется в норку,
Которую вырыла крыса
Под старой автопокрышкой.
А жухлые пустые страницы
Тихо желтеют
Теряются среди листьев.
Сливаются в общем компосте
С трупиками червей
Высохшими былинками,
И каплей пива.
Не скажет
Приятель умерший
Что там.
ИВАН КАРАСЕВ
"Музыка перестала..." (А. Платонов)
Музыка перестала
Но тишины как-то стало
Не по человечески мало
Есть что-то более молчаливое
Чем тишина
Но слух людской не может
Почувствовать это сложное
Переплетение отсутствий
Безмолвия с бесгластностью
За вычетом пустоты
Но музыка перестала
Тишина на ущербе
Что будет когда и она иссякнет?
Самая древняя неслышимость
В воронке на самом дне
Она столь стремительна
Что даже не колышется
Это можно почувствовать
Только во сне.
.........................
Кто-нибудь закрывал глаза и думал
Вот нет тебя на свете
И что
Зачем тогда столько сложных условностей
Что-то не так
Переселение душ тоже обман
Только более тонкий
Проверить нельзя
Память ограничена
От выдоха, как и от ночи не умирают
Так и во сне ты всегда бессмертен
Хороший пример для жизни - действовать, как во сне
Лишь просыпаясь при малейшей опасности
Сколько раз мы пробуждаемся и помним ли об этом
Может все многообразье жизни - одно существо
Древнее и многоподъездное
С мириадами масок и набором времен с пространствами
Вот почему никогда не найдем другую жизнь во Вселенной
Потому что ищем собственное отражение
В дымящемся зеркале
Хотите сойти с ума
Поднесите зеркало к зеркалу
Так и мысль человека о смерти
Ударяется о что-то бессрочное
Вечность боится закончится
И мучается от бесконечности
Одних и тех же вопросов
Пойми же наконец
Есть только ты и множительный пресс
Космическая трагедия - одиночество жизни
И борьбы отражений.
ИВАН КРОТОВ
Есть время обретать и время терять. В марте Краснодар потерял писателя Алексея Передереева…
Я знал Лёшу семнадцать лет – с того памятного дня в 95 г, когда нам, молодым и преисполненным надежд, вручали премию главы края. Он запомнился мне своим жизнелюбием и всепобеждающим оптимизмом. Немногие умеют так радоваться нашей скудной действительности. И так ярко мечтать о недостижимом. Этот улыбчивый человек фонтанировал идеями, большинству из которых, увы, не суждено было сбыться… Ну и что с того? «Если человек хочет великого – он добьётся малого; если захочет малого – то добьётся только ничтожного» - говорит восточная мудрость.
В наше прагматическое время мечтателей не любят. О тех, кто не утратил способности мечтать и восхищаться, говорят: «не приспособлен к жизни». Может и так. Сегодня наша страна переполнена приспособленцами, готовыми выкачивать деньги из чего угодно. И где мы теперь находимся? Пытаемся догнать и перегнать Африку. Думаю, что положение России изменится не раньше, чем вырастит новое поколение людей, умеющих мечтать и ставящих себе нетривиальные задачи.
Лёша был одним из тех людей, что сохраняют способность мечтать несмотря ни на какие общественные перемены. Шло время. Мы не часто виделись, но он оставался прежним неугомонным Передереевым. Лёша строил планы, выпускал книги и журналы, договаривался о публикациях за рубежом – казалось, что так будет вечно.
Но время неумолимо. И однажды большой Лёшиной мечте стало тесно в его груди и, разломав хрупкую клетку из человеческих рёбер, она алой птицей рванулась вверх. Туда, где, как верят многие, сохраняются все лучшие слова, идеи и ожидания…
Прощай, Лёша!
.................................................................
АЛЕКСЕЙ ПЕРЕДЕРЕЕВ
Горбун
Стоило ему появиться среди людей, как со всех сторон раздавался смех...
Он старался быть незамеченным, но горб, который был похож на заплечный мешок, выделял Его из обычной толпы.
Горожане и ремесленники, покупающие и продающие товар на базаре, как будто бы специально выискивали того, над кем можно было посмеяться и, увидев Горбуна, отпускали в его адрес всевозможные реплики.
Ему было больно от того, что над ним потешаются, поэтому попадая на открытое пространство и не имея возможности спрятаться от насмешливых языков, быстро семеня маленькими ногами, карлик пытался укрыться в своем убежище - старой, заброшенной каморке возле базарной площади.
Порою целыми днями Он просиживал дома, боясь показаться на людях, и лишь наблюдал за суетящейся толпой сквозь маленькое окно, затянутое паутиной. Но голод все же заставлял покидать жилище, и Он вновь появлялся на базаре: читал стихи, пел песни, получая подаяние, состоящее из овощей и фруктов. Горбун снимал широкополую, дырявую шляпу и низко кланялся дающим в знак благодарности.
После унизительных походов Он запирался в каморке и плакал, сознавая, что не может изменить свое положение. Он был еще молод, но иссушенное голодом и жгучими слезами лицо было похоже на лицо старика.
Успокоившись, он принимался за повседневные дела, что-то напевая себе под нос.
Ночами Его мучили кошмары: Он видел толстые свиные рыла, смеющиеся Ему в лицо. Пробуждаясь задолго до рассвета, Он рыдал, а в ушах продолжал звенеть хохот.
Он зажигал лучину, садился за старый кривоногий стол. Дрожащее пламя освещало мрачную каморку, а на стене появлялась ещё более уродливая, чем сам хозяин, тень.
Поздними вечерами, а порой и длинными, бесконечно длинными ночами Он лепил, и это позволяло Ему забывать о горестях и обидах. Мягкая глина, послушная маленьким умелым рукам, превращалась в чудо. Порой даже голод отступал, настолько сильно овладевало карликом желание творить. Но это не могло продолжаться бесконечно, и голод опять гнал Его на базарную площадь.
Пришла зима, принеся с собой метели, ледяной, насквозь пронизывающий ветер. Она была самой суровой из всех зим, которые пришлось пережить нищему.
Днем, безжалостные голод и холод гнали Его в кабаки, таверны и прочие места, где Ему могло что-либо перепасть. А снежными, томительными вечерами, закутавшись в старый шерстяной, изъеденный молью платок, подаренный несколько лет назад одной доброй крестьянкой, Горбун сидел у маленькой, жарко натопленной печи, и рассматривал пожелтевшие картинки старой, замусоленной книги. Горел огонь, потрескивали поленья...
Он садился за стол и продолжал работать. У него не получалось, Он ломал, начинал вновь...
Шло время. Подходила к концу зима. Перед тем, как уступить права весне, она неистово лютовала, наверное, чтобы оставить о себе память.
Завсегдатаи прилегающих к базару кабаков давно уже привыкли к маленькому Горбуну, появлявшемуся то там то здесь, в неизменной большой шляпе и огромном рваном кафтане из серого грубого сукна, перетянутом теплым платком.
Случилось так, что несколько дней Он не появлялся, но любители выпить и повеселиться этого не заметили. Уже вовсю хозяйничала весна, сильнее грело солнце, и в один из таких дней кто-то случайно вспомнил о маленьком калеке. Без него на базарной площади было скучно.
Но Горбуна не нашли ни в одном из кабачков, куда Он часто заходил. Хозяева только пожимали в недоумении плечами. Но хотелось повеселиться, и несколько человек, бесцельно слонявшихся по базару, решили пойти к Горбуну. Никто и никогда не посещал каморки нищего. Дверь и маленькие окна, затянутые паутиной, навеяли страх на пришедших. И все же людское любопытство взяло верх: в двери долго стучали, заглядывали в окна, но там, внутри мрачной каморки, по-прежнему было тихо. И тогда они вышибли дверь.
Вломившись как стадо, они остановились на пороге от внезапно представшей перед ними картины: их встречал молодой парень с вьющимися волосами. Наконец они опомнились и поняли, что видят перед собой глиняную скульптуру, и только тогда решились войти в каморку...
Тяжелый, спертый воздух ударил им в лица. На топчане, под грязной циновкой лежал карлик. Казалось, Он спал... Кто-то подошёл и толкнул Горбуна, и тут же прозвучал крик:
"Он мертв!" Все как будто оборвалось, наступило молчание...
Его похоронили скромно: просто закутали в холст, положили в ящик и, заколотив досками, маленькой процессией отнесли на кладбище. Как истинно-добрые христиане они помянули усопшего.
Через девять дней, посреди базарной площади, появился постамент, на котором установили скульптуру молодого красивого человека с ясным счастливым лицом, удивительно похожим на лицо Горбуна. Он протягивал вперед руку, сжимая в ней цветок, подобный сердцу. А внизу, у самых ног, была сделана надпись рукою мастера: "Дарую сердце свое людям! пусть оно принесёт им Счастье! Талант".
История оракула Баддатха
1. Вы эту страну не найдете на картах.
О ней рассказать вам могу только я.
Основой всего, есть борьба Света с Мраком.
2. Жил доблестный рыцарь, принц Зарат.
Красивым и статным он в юности был.
И добрую дружбу со всеми водил.
3. Он воинов своих всегда добродеял,
Любил одарять свой народ чем-нибудь.
Но не было в сердце Зарата любви.
4. Однажды он ехал по площади Харта,
Древнейшего города, где-то в песках.
И видит на площади, суд замышляют.
5. Подъехал и строго спросил палача.
- Что сделала та, что закована в цепи?
Не слишком суровым, есть приговор?
6. Палач учтиво отвечал:
- Казнить, чертовку собрались.
За колдовство и связь с Шайтаном.
7. Слуга закона он.
И кровь и боль Судьба его.
Спасенья нет...
8. Зарат у пленницы срывает паранджу,
В толпе кричат – Остановись, не надо!
Теперь девица перед ним стоит.
9. Сверкнули очи, пленницы,
И цепи сами спали, что руки ей держали.
Она менялась, хорошея на глазах.
10. Забавен был и тот палач.
Что рухнул прямо на топор.
Случайность правит жизнью...
11. Любуясь формами её.
Принц выпал в безвременье.
Ведь форма часто лучше содержанья.
12. Вдруг солнце, туча затемнила.
Принц пред красавицей встал на колено.
В душе расцвел цветок любви.
13. Даяне в знак любви, принц душу отварил.
И тут же он, Зарат бездыханным свалился.
И лишь доспехов звон раздался...
14. Даяна была той, кто убивает красотой.
Её глаза, живот, и грудь, и бедра, ноги.
Убили уже воинов многих.
15. Поскольку Смерть ей крестною была...
То всех мужчин, Даяна просто извела.
За право лишь увидеть красоту. Платили слепотой.
16. Но если же, Даяна приглашала их в шатер.
То после наслаждений её телом.
Несчастный оплачивал одной монетой – Жизнью.
17. Сестра бесстрашная Лиолла, увидев братову кончину.
Пришпорила коня и обнажила меч.
И в тот же миг, глава прекрасная Даяны, с летела с плеч.
18. Вдруг все покрыла темнота и взвыли из толпы.
- Теперь война, из Ада будет войско.
Они придут и смерть нам будет в радость.
19. Лиолла лишь сверкнув очами, зло сплюнула и спешилась.
Склонившись к телу брата, слезами его окропив.
Вскочила на коня и только пыль из под копыт осталась.
20. И войско Тьмы пришло, сжигая всё и всех.
Сжигали даже малышей рыдающих от страха.
Молоденьких девиц, насилуя, потом их разрывая.
21. И воины те, рожденные в Аду.
И стыла в жилах кровь.
При виде их деяний...
Пороли пленным животы, потом в котел с кипящим маслом.
22. - Веди же нас, отважная Лиолла.
Пусть мало нас, но силы нам придаст.
Вера в добро и мир без Тьмы. Веди! -
23. Серебряным клинком вонзилась армия Лиоллы.
В тот черный саван Адовый покрывавший землю.
За ними была Тьма, за нами Солнца свет!
24. Мы жгли огнем слуг Тьмы, без состраданья.
Но наши силы были не равны.
И то,т кто их привел, лишь криво усмехался.
25. Членистоног и многолик.
Он порожден для черных дел.
И жажда крови, боль и смерть, его удел...
26. Ему ли понимать, что гибнем мы за Мир и Свет.
За день, который народился.
За тех, кто будет после нас...
27. Чтоб завершить победой однозначной.
Членистоног Гар-гар призвал Морея.
И небо почернело, и опустилась мертвенная тишь.
28. Вдруг смерчем пламя закружилось, разверглася земля.
И вынырнул из огненной гиены, огромный монстр.
Морей - кровавый демон, нещадно всё и всех круша.
29. Уж малая горстка праведных воинов.
Сражалась бесстрашно с силами Зла.
Но их поглотила черная мгла.
30. И понимая свой удел, принцесса к небу обратилась:
- О, Боже наш создатель! Излей же гнев свой праведный на нас!
Лиолла из последних сил, вскинула руку с серебряным мечем.
31. И Бог ответил силою не мерянной.
Сквозь тучи молния ударила в тот меч.
И сила взрыва была такова, что даже вздрогнула Земля.
32. Погибли все, враг загнан в Ад.
Там где была Лиолла, выросла береза.
Все поле брани, стало лесом.
33. И тридцать уж веков минуло.
А лес все стонет по утраченной Лиолле.
И только я могу об этом рассказать.
Арекуши – сан Эхенеро (А. Передереев)
Щупальца вечного лета
(муинси – белые стихи)
Обложка Кацусика Хокусая "Сон жены рыбака"
Издательский дом «Ёпонаматэ».
Россия – Япония.
ГЕЙША
Сику 1.
Луна скрылась за тучей,
Гейша* пришла к самураю*.
Скинула она кимоно*,
Лучше бы солнце светило.
Сику 2.
Заблудились звуки страсти
В буре шторма за окном,
И умолк голос юдзё*…
Шторм, ревнуя, продолжался.
Сику 3.
Майко* долго искала себе покровителя,
Чтобы быть уже гейшей.
Но никто не хотел с ней мидзуагэ*.
Потому, что рыдали увидев её…
Сику 4.
В лунном, бледном свете ночи.
Биги* вдохновляла самурая.
В речной глади отражались их утехи.
А русалки лишь смотрели на все это…
Сику 5.
Напрасно старалась окейи*.
Гейша, была просто глупа.
И кому она будет нужна? Кракену.
Над морем долго порхало хомонги*.
Сику 6.
Он коршуном набросился из темноты.
На ходу развязывая пояс кимоно.
Но не понял юный самурай
Что не гейша перед ним, а юдзё.
Сику 7.
Сражаться с Кракеном ушел самурай.
И был он удал и проворен.
Но щупальца тако* сильней оказались,
Теперь лишь мофуку* удел его близких.
Сику 8.
Праздники прошли.
Сёккаку* – дни, расползлись по лету.
Гейша устало поёт в тишине.
ВАКАГОКЭ – МОЛОДАЯ ВДОВА
Сику 9.
Долгим будет ее ожидание.
Сунадори* в море уплыл, за добычей.
Но не смог оиборэ* вернуться.
Крепки объятия Кракена…
Сику 10.
Рыбачка не долго, страдала без мужа.
Кракен приплыл, ее утешать.
И так умело предавались омоиау*,
Что кимоно раздувалось, как шар.
Сику 11.
Придерживая огромный живот,
Вакагокэ* жаловалась знакомой,
На большую ветреность у моря.
И та сочувствовала, ее мимоти*…
Сику 12.
Все в жизни переменчиво.
Когда была айсай* - радовалась.
Вдруг стала итиядзума* - терпела.
И вот она байта* - бросилась в бурное море…
Сику 13.
И поняв вдруг, что потерял сйфуку* он.
Стремглав бросается в пучину вод,
Чтобы спасти камисан* свою.
Но безмятежная пучина, сокрыла лик его любимой.
Сику 14.
Кракен безутешный, украл двух отомэ*,
Днем они ублажали его пением и танцами.
Ночью, утишали своими сочными мунати* и мата*.
Но он оставался несчастным…
НО-ФУ - КРЕСТЬЯНКА
Сику 15.
Сажая на поле рис молодая нофу*
Так низко наклонялась.
Что кровь быстро ударила в голову,
Мимо проезжавшему сюдзо*…
Сику 16.
Было трудно сдержаться отомэ*,
От увиденного поля кукурузы.
И схватив внушительный початок,
Погрузила с наслаждением в себя!
Сику 17.
Пришло время лета,
Но не рад был этому оиборэ*.
Потому, что не мог он любить нофу.
И даже байта напрасно старалась.
Сику 18.
Многих женщин повидал за свой век хирю*.
Были: биги*, итиядзумы* и нофу.
Но ничто не может сравниться,
С длинным щупальцем в комонэ* старца.
Сику финальная.
Долгий путь пройден, на закате солнце.
Тяжела охота была на Кракена.
Но теперь тако повержен.
Сяду отдохну немного…
Словарь:
Тако – осьминого, молодой Кракен.
Самурай – воин, пренадлежащий к воинской династии.
Гейша – артистка.
Кимоно – одежда, мужская и женская.
Юдзё – куртизанка, проститутка. Отличительный признак это узел пояса у гейши множественный сзади кимоно. У куртизанки узел спереди обычный.
Майко – начинающая гейша.
Мидзуагэ – церемония лишения девственности. Проводится у гейш достигших 18 лет.
Омоиау – любить друг друга.
Байта – шлюха.
Нофу – крестьянка;
Отомэ – молодая девушка;
Мимоти – беременность, забеременеть;
Камисан – жена;
Айсай – любимая жена;
Вакагокэ – молодая вдова;
Итиядзума – жена на одну ночь (проститутка);
Мунати – женские груди;
Мата – бедра, промежность;
Сюдзо – винодел, изготовитель сакаэ;
Хирю - просвещенный монарх, летающий дракон.
Сунадори – рыбак, рыбная ловля;
Оиборэ – старик, старая развалина;
Мофуку - одежда для похорон. Полностью чёрное кимоно, в которое одеваются родные и близкие умершего.
Хомонги - одежда для приёмов. Носят его как замужние, так и незамужние женщины.
Окобо – обувь гейши;
Дзори – обувь служанки;
Окейя - старшая гейша, обучает различным видам искусства: танцам, пению, музыке, живописи, так же искусству ведению беседы, наносить грим и надевать кимоно.
Данно – покровитель и меценат для гейши;
Муинси – белый стих.
Сику – стих, строфа.
Сёккаку – щупальца, усики, отростки.
Биги – красивая гейша, красавица.
Сйфуку – высшее счастье, блаженство.
Ои – старик.
Комон(э) – в анус, задний проход.