АНДРЕЙ КАМИНСКИЙ
Готские ведьмы

Острое лезвие рассекло крепкую веревку и подвешенный за ноги человек со связанными руками и мешком на голове, рухнул в черную воду. Небольшие волны пробежали по темной глади и затихли у носков обуви высокой седой женщины стоявшей у самой кромки воды. Какое-то время она молча смотрела, как из-под воды поднимаются, лопаясь, большие пузыри, потом перевела взгляд на нависшие над рекой разлапистые ветви могучих дубов. Тонкие губы искривила презрительная улыбка: это был последний из пленников-аланов, что отныне упокоятся на дне реки, принесенные в жертву. Еще десять пленников отправились туда раньше – на это указывали обрезанные веревки, привязанные к могучим корням, обнаженных разлившимися водами черной реки. Возле деревьев стояли женщины- молодые и не очень, с длинными светлыми волосами, раскидавшимися по черным плащам. В руках каждая из них держала нож с широким лезвием, покрытым рунами. Холодные глаза женщин смотрели на темные воды, словно видя сквозь толщу воды, медленно опускающиеся на дно извивающиеся тела несчастных аланов. Старуха в синем плаще простерла перед собой руки и неожиданно громким и по-молодому звонким голосом начала говорить:
Остовы вражьи сегодня изгложет
Опоры мира черный губитель.
Мохнатый родитель рыб подколодных.
На вражьих костях зубы оточит.
Будет доволен отец великанши 
Милость дарует наездницам волчьим.



Синие глаза старой женщины, не мигая, смотрели на расходящиеся круги, однако мысль ее проникала гораздо дальше сквозь толщу воды и черный ил, глубже, еще глубже, там, где бурлила вода и горели красные глаза во тьме. Тут же она услышала клацанье челюстей и злобное шипенье. Глубоко вздохнула, словно очнувшись от глубокого сна, набросила на голову капюшоном из шкуры черного ягненка и, развернувшись быстрым шагом проследовала вглубь леса, опираясь на жезл увенчанный набалдашником в виде огромного паука обхватившего лапами конский череп. Вслед за ней, безмолвными призраками заскользили и остальные женщины. Вскоре речной берег опустел.
Десять, а то и более лет прошло с тех пор, как король готов Филимер пришедший в Причерноморье с Вислы, разбил на берегах Борисфена алано-роксоланскую конницу, покорил праславян-спалов и основал великую державу. Германцы расселились от Карпат до Меотийского озера, включив в состав своего королевства множество народов, подчинили древнее Боспорское царство. Но, создавая огнем и мечом могучую державу, конунг грейтунгов боялся – не закованной в сталь сарматской конной орды и не стоявших за Дунаем римских легионов. Нет, самый опасный соперник Филимера находился внутри его собственного племени - и он тем больше боялся этого врага, потому что многим был обязан ему. От самой Скандии и до меотийских болот с воинами готов шли галиурунны - ведьмы и пророчицы, почитающие коварного бога Локи и его отродий, враждебных светлым асам и добрым ванам. Впрочем. почитали они и Водана- Сеятель Раздоров, никогда не чурался колдовства. Свое недоброе искусство галиурунны поставили на службу конунгу готов: подсылали мар и черных альвов к вождям сарматов, злыми рунами лишали в бою мужества рядовых воинов, насылая мор на их коней и обрушивая ненастья на становища кочевников. В густых лесах и топких болотах ведьмы истязали пленников, топя их в гнилой воде или перерезая им горло во славу кровавых богов. Взамен предводительница галиурунн Бледугхадда рассчитывала разделить с конунгом власть над молодой империей. Однако сам Филимер не желал поступаться властью. Презирающий себя, за то, что вынужден обращаться к постыдному женскому колдовству, он искал способ избавиться от опасных союзниц. Втайне сговорившись с герульскими знатоками рун, он возмутил народ против ведьм и изгнал их из своей державы. Обозленные галиурунны вместе со своей предводительницей бежали за Танаис, в унылые степи и топкие плавни раскинувшееся к востоку от Боспорского царства. Однако эти места не были безлюдными - вот уже несколько десятков лет здесь обитали пришедшие с востока узкоглазые низкорослые кочевники называвшие себя «хунну». Телом и нравом они напоминали скорее троллей или цвергов, чем людей. Галиурунны запугали и подчинили чарами дикарей признавших западных ведьм воплощениями каких-то своих богинь или злых духов. Сами готские колдуньи поселились в среднем течении Гипаниса, на небольшом полуострове, поросшем могучими дубами. С трех сторон их пристанище окружала вода – с юга и запада Гипанис, с востока - небольшая, но глубокая речка, которую из-за странно темного цвета гунны называли «Кара-Усун» - «черная вода». Сами кочевники никогда не останавливались здесь надолго - топкая, болотистая почва и кишащие комарами камыши были настоящим рассадником малярии. Кроме того, мрачные слухи ходили о полуразрушенном кургане, стоящем к северу от дубовой рощи и окутанных туманами меотских городищах несколько лет назад внезапно брошенных своими обитателями. Для галиурунн подобное нечистое место было самым подходящим обиталищем. Именно здесь они притаились, отдыхая и набираясь сил, после изгнания из готских земель. Гунны приводили к ним пленников- аланов, меотов, греков-боспорян - и колдуньи совершали кровавые обряды, готовя месть изгнавшим их соплеменникам. Сотни людей были повешены на дубовых ветках, умерщвлены в ямах со змеями, утоплены в «черной воде». В ночь, которую уже в христианские времена назовут Вальпургиевой, Бледугхадда готовилась свершить самое сильное и ужасное колдовство в своей жизни.
В глубине леса затаилась небольшая поляна со всех сторон окруженная могучими кряжистыми деревьями. В центре ее полыхал могучий костер, вокруг которого были расставлены большие камни разные по форме и размеру. Все они казалось, были расставлены без всякого порядка, но, приглядевшись можно было заметить, что они образуют какой-то узор или символ. На каждом из камней была начерчена свежей кровью одна из рун: «Иса»- «лед», «Хагалаз»-«разрушение», «Лагуз»- «вода», «Наутиз»- «нужда».
Из леса тянуло сыростью, слышался плеск воды и кваканье лягушек. Во тьме вспыхивали огоньки глаз, мелькали смутные тени. Где-то вдалеке заухал филин.
Безмолвными ночными тенями выходили из леса галиурунны, расходясь по поляне. Каждая ведьма занимала место у определенного камня. Среди них особенно выделялась одна, ставшая возле самого большого камня расположенного ближе всего к костру. Высокая красавица с холодным и прекрасным лицом, с которого смотрели огромные светло-серые глаза. Светлые волосы венчала серебристая диадема, покрытая изображениями волков, змеев и каких-то других и вовсе непонятных чудовищ. Исгерд, «сила льда», лучшая из лучших учениц Бледугхадды. Сегодня верховная галиурунна назначал ее своей преемницей.
Сама же королева ведьм подошла к костру и прошептала над ним несколько слов, чертя в воздухе руны. От этого пламя вдруг резко вспыхнуло и поменяло свой цвет став темно-синим. Обернувшись Бледугхадда поманила к себе свою ученицу. Церемония происходила без лишней помпезности: белокурая красавица подошла к своей наставнице и протянула ей руку, на которой ведьма сделала несколько надрезов. Еще один глубокий надрез она сделала на своей ладони. Остальные галиурунны монотонно пели – каждая произносила название той руны, что была начерчена на камне, возле которого она стояла. Для каждой руны требовался особый тембр голоса и интонация, однако, сливаясь воедино, они превращались в дикую, жуткую и невыразимо красивую песнь. Под ее воздействием и руны, начерченные на камнях, стали светиться неярким светом. Под эти песнопения, Бледугхадда прижала свою окровавленную ладонь к ране Исгерд, после чего повернула их руки так, чтобы капли крови стекали в костер. Громким голосом она произнесла слова, устанавливающие ритуальную преемственность и новый статус ее ученицы.
Зловещее синее пламя вдруг взметнулось ввысь, почти достав до дубовых листьев и тут же опало, оставив на земле лишь тлеющие угли. Своим колдовским взором ведьмы видели, как меж дрожащих язычков пламени пляшут существа похожие на небольших ящериц – саламандры, духи огня. Рунные заклинания призвали их из Муспелльсхейма царства великана Сурта и они не уйдут отсюда пока не получат положенной жертвы.
Церемония передачи власти закончилась, но обряд - страшный, древний, взывающий к грозным богам готов - сам обряд только начинался.
Бледугхадда медленно расстегнула застежки плаща и, поведя плечами, сбросила его на землю. Вслед за ним последовала и остальная одежда, обнажив высохшее, костлявое тело. Отшвырнув одежду носком сапога верховная галиурунна, наклонилась и сняла с себя обувь. Выпрямилась и почувствовала, как несколько рук сжали ее локти. Три ведьмы крепко держали ее, остальные вбивали дубовые колышки в землю – с четырех сторон возле костра. Исгерд молча смотрела на них, иногда переводя взгляд на свою наставницу, ободряюще улыбавшуюся ей. Когда колья были вбиты в землю, ведьмы отошли в сторону – кроме тех, кто держал Бледугхадду. Исгерд отошла в сторону и чуть заметно кивнула. В ее руках непонятно откуда вдруг появился круглый бубен, по которому новая королева-ведьма стала наносить размеренные удары. По этому сигналу ведьмы повалили свою бывшую владычицу прямо на раскаленные угли. Страшный крик вырвался из широко распахнутого рта, тело выгнулось дугой, пышные седые волосы вспыхнули ярким пламенем. Не обращая внимания на крики ведьмы и омерзительную вонь паленого мяса, галиурунны, вцепившись в нее мертвой хваткой, прикручивали ее руки и ноги к кольям. Наконец они встали и разошлись в стороны, оставив женщину биться средь раскаленных углей, крича от нестерпимой боли. Исгерд мерно ударяла в бубен, обходя костер противосолонь и все больше ускоряя шаг. Она видела, как саламандры кинулись на тело старой ведьмы, как терзают ее зубами и когтями, пожирая трепещущую плоть. Ведьмы встали вокруг костра с их губ вновь полились рунные песнопения. Исгерд двигалась все быстрее и все сильнее ударяла в бубен, одежда, словно сама собой спорхнула с ее плеч, открывая соблазнительное белое тело. В криках старой ведьмы уже не было ничего человеческого – предсмертный визг дикого зверя умирающего мучительной смертью. И тем более неистовым и бесстыдным становился танец ученицы Бледугхадды, словно ей придавали сил муки ее бывшей наставницы. Все ледяное спокойствие Исгерд растаяло в неистовом огне этого мрачного обряда: глаза ее закатились, с губ срывались нечленораздельные звуки, мокрое от пота тело извивалось подобно змеиному.
Вой зажаривающейся заживо Бледугхадды, удары бубна и рунные песнопения слились в один жуткий звук. В окружившей капище тьме происходило что-то странное: вот между могучих дубов блеснула яркая вспышка и от одной ветки к другой пролегла длинная нить светящаяся тусклым белесым светом. Поперек этой нити легла другая, потом еще и еще - все пространство между деревьями и их ветвями постепенно покрывало причудливое переплетение нитей, поднимающееся все выше и выше.
Бледугхадда уже не кричала, потеряв сознание от непереносимой боли и лишь по конвульсивному подергиванию ее конечностей можно было понять, что она еще жива. Исгерд крутящаяся в танце вокруг нее вдруг замерла, выпрямившись как стрела и отбросив в сторону бубен. Запрокинув голову, она затянула заунывное песнопение, тут же подхваченное остальными ведьмами:
От Ангрбоды Локи
Волка родил,
а Слейпнир - сын Локи
от Свадильфари;
еще одно чудище,
самое злое,
на свет рождено
Бюлейста братом.



Все деревья уже были оплетены нитями толстой паутины, закрывшей все просветы между могучими стволами. Причудливые узоры светились мертвенно-бледным сиянием, но оно не рассеивало тьму - она словно ползла по этим нитям, вверх собираясь в дубовых кронах в один непроницаемо-черный сгусток мрака. Временами от ползущей ввысь черноты отделялись рваные клочья, словно застревавшие в переплетении нитей. Мгновение - и они оборачивались извивающимся в паутине телами людей, лица которых были искажены невыносимым страданием. На собравшихся ведьм пахнуло омерзительным запахом мертвечины, но галиурунны упрямо выводили песнопение:
Найдя на костре
полусгоревшее
женщины сердце,
съел его Локи;
так Лофт зачал
от женщины злой;
отсюда пошли
все ведьмы на свете.


Тьма, ползущая по паутине, наконец, вся собралась в вышине огромным пульсирующим облаком, постоянно меняющему форму. В глубине его поблескивали постепенно разрастающиеся маленькие огоньки. От клубящегося мрака вытягивались и распрямлялись длинные тонкие выросты, разраставшиеся и набирающие форму. Раскатистый демонический смех разнесся над лесом, всколыхнул черные воды и затих над Гипанисом. В гуннских кочевьях собаки, скуля, забирались под повозки, взмыленные лошади хрипели и рвались с привязи, плакали маленькие дети, а мужчины хватались за амулеты от нечистой силы, с тревогой глядя в сторону нечистого места.
Исгерд выхватила из рук ближайшей галиурунны рунный клинок и, точным, уверенным движением вонзила его в изуродованную ожогами грудь Бледугхадды. Ловко орудуя им, она вырезала окровавленное сердце и склонившись в почтительном поклоне возложила его на тлеющие угли. Затем отступила назад и воздела руки вверх.
На длинной серебристой нити бесшумно спустился огромный черный паук размером с быка. Жирное, мохнатое тело поддерживали длинные лапы с острыми когтями, жвалы медленно перебирали перед собой, капая ядом, в восьми маленьких красных глазках светился демонический разум. Паук пристально осмотрел стоящих возле каменных мегалитов ведьм, потом качнулся вперед и вонзил острые клыки в лежащее на углях сердце. Неторопливо пережевывали добычу огромные жвала, злобно и хитро поблескивали алые глаза, а ведьмы вновь встав в круг, затянули хвалебную песнь грозному божеству, своему прародителю и главному наставнику. Здесь он представал в своем древнейшем потаенном обличье, о котором давно уже забыли все кроме его почитателей. Даже на далекой северной прародине люди предпочитали верить в хитрого и вероломного красавца, «женовидного мужа», неразборчивого в связях, даже не задумываясь – почему у плода одной из таких связей восемь ног. И только на некоторых рунных камнях на острове, что и поныне зовется «Землей готов», можно увидеть пугающие и странные рисунки, на которых обнаженных людей преследуют многоногие чудовища. Их повелителем было именно это устрашающее божество, таящееся в сырых пещерах, где с незапамятных времен растрепанные служительницы тьмы подносили ему трепещущие сердца на окровавленных блюдах, раз за разом повторяя тот изначальный ритуал, что в начале времен дал жизнь ведьмачьему роду.
Исгерд упала на четвереньки и, осторожно обползая костер, начала по-кошачьи подкрадываться к огромному пауку. Ее глаза были прикованы к комку окровавленной плоти, нанизанному на жвала паука. Вот она поднялась на пальцах и вытянула шею, голубые глаза без страха встретились с полыхающими паучьими очами и тут же крепкие белые зубы вцепились в сердце, выглядывающее из мерно двигающихся челюстей. 
Две передние лапы монстра легли на плечи девушки и требовательно подтянули ее ближе. Очертания безобразного тела вдруг смазались, окутываясь колышущейся тьмой, почти полностью скрывшей белое тело Исгерд. Прародитель ведьм менялся на глазах, оправдывая свою репутацию оборотня, способного принять любой облик. Передняя часть огромного тела вытягивалась и истончалась, становясь все более похожей на человеческое. Вот тьма расступилась, но вместо черного паука над костром возвышался исполин с широкими плечами мускулистыми ручищами и…женской грудью. Ехидное лицо с длинным носом и большими чуть раскосыми глазами представляло собой причудливое сочетание мужских, женских и звериных черт- лик невыразимо отвратительный и в то же время странно притягательный. Ниже пояса паучье тело практически не изменилось, если не считать вырастающего откуда-то из-под брюха коллонноподобного фаллоса, вздымавшегося чуть ли не выше человеческого роста. На нем и восседала Исгерд, обвившая длинными голыми ногами устрашающий орган. Ее атласные бедра подымались и опускались, с губ срывались нечленораздельное рычание, в глазах не было ничего человеческого – только голодный взгляд случающейся самки. Со спины ее бережно поддерживала когтистая лапа, огромные груди двуполого божества почти касались ее лица. Ни один младенец так не тянулся к материнской груди с той жадностью, с которой женщина впилась губами в подставленный сосок. Еще немного и ее горло конвульсивно содрогнулось, жадно заглатывая что-то. Вязкая зеленоватая жидкость пробежала по ее шее, капая на землю. 
За ее спиной остальные ведьмы подползали к обезображенному трупу Бледугхадды, кромсая его ножами, вырывая куски мяса и пожирая их. Серебристая паутина, окутывавшая деревья исчезла, а из леса уже слышался вой и хохот, мелькали смутные тени и безобразные хари с полыхающими глазами выглядывали из-за деревьев. Каннибальский пир постепенно переходил в оргию – распаленные кровавой трапезой ведьмы, срывали друг с друга одежды и соединялись в жарких объятиях, царапая до крови тело партнерши, пальцами и губами проникая в самые укромные места. Озираясь по сторонам и скаля острые клыки, на поляну выбегали чудовища: клыкастые рыжие тролли, скрюченные карлики-цверги, волкоголовые вервольфы, иссиня-черные «живые мертвецы» - драуги, зеленобородые водяные-ноки. С визгом, хохотом, шипением они наваливались на ведьм охотно отдававшихся похотливой нечисти. Многие из ночных гостей волокли за собой трупы, а кое-кто и живых людей - гунны и впрямь не поскуплюсь на жертвы в «страшную ночь». Еще днем в лесу было привязано немало рабов призванных утолить самые извращенные желания участников жуткого действа. Больше всего, конечно, старались продлить жизнь молодым женщинам. Сладострастные стоны заполнили поляну перемежаемые утробным рычанием чудовищ раздирающих и пожирающих трупы.
А высоко в небе над лесом и поблескивающей в свете луны водной гладью бесшумно парило исполинское чудовище. Похожее на волка, но раза в два больше самого крупного из них, с черной шерстью и огромными перепончатыми крыльями. На спине зверя восседала прекрасная обнаженная женщина с ярко-рыжими, почти красными волосами. В одной руке она держала посох с черепом и пауком, в другой - чашу из черепа в котором плескалась кровь. Голубые глаза сияли злым торжеством, алые губы кривила победная улыбка. Вот она ударила пятками огромного зверя и тот, сделав круг над лесом, поднялся ввысь и помчался на северо-запад. Сильный ветер взметнул рыжие волосы ведьмы, кровь выливалась из кубка на землю, на которой жухла трава и вырастали волчьи ягоды. 
Своей страшной жертвой Бледугхадда предопределила ужасающее падение державы потомков Фелимера. Среди могучих дубов и малярийных топей, в окружении лесной и водяной нечисти подрастали отпрыски готских ведьм от их страшного бога и его слуг. Они пришли к гуннам и те покорно склонились перед этими полубогами, полузверьми и их колдовскими наставницами. Под их жестоким руководством жалкое вырождающееся племя вдруг обрело небывалую силу, разбив богатые и могущественные племена аланов и готов, став «бичом божьим» для самого Рима. Сами грейтунги как и множество других племен подчинятся потомкам колдуний. Разные по языку, крови и верованиям бесчисленные народы скрепляли воедино лишь древние притязания готских ведьм. Их потомки придадут кочевой империи германский облик, но когда иссякнет доля божественной крови в потомках галиурунн, разноплеменная держава рухнет, а сам народ гуннов исчезнет во тьме веков.

Примечания:
Рассказ основан на отрывке из труда готского историка Иордана «Деяния гетов», повествующего о происхождении народа гуннов: « Король готов Филимер, сын великого Гадариха, после выхода с острова Скандзы, пятым по порядку держал власть над гетами и, как мы рассказали выше, вступил в скифские земли. Он обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний, которых он сам на родном языке называл галиуруннами. Сочтя их подозрительными, он прогнал их далеко от своего войска и, обратив их таким образом в бегство, принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродящих по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя, которое жило сначала среди болот, – малорослое, отвратительное и сухопарое, понятное как некий род людей только лишь в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи.»
Остготы - германское племя во 2-3 вв создавших свое королевство на территории современной Украины. Грейтунги- их второе название.
Меотийское озеро – Азовское море. По словам того же Иордана, гунны до своего движения на Запад обитали на «дальнем ( восточном- А.К.) берегу Меотийского озера.»
Герулы - германское племя пришедшее с готами. Славились как знатоки рун.
Гипанис - Кубань.
«Кара-Усун», Карасун - речка, впадавшая в Кубань. В настоящее время от нее остались так называемые Карасунские озера, в черте города Краснодара.
Меоты - предки адыгов.
Бледугхадда - буквально «Кровавые волосы»