Игорь ВАСИЛЬЕВ,
Иван КАРАСЕВ
Постфольклор журналистской среды Кубани: типология и социальные функции
Журналистское сообщество, как особая социально-профессиональная группа оформилась в России в конце XIX столетия. На Кубани она складывалась на протяжении второй половины XIX - первой половины XX в. Таким образом, к началу XXI в. она прошла значительный путь развития.  По мере формирования социально-профессиональной группы формировались и ее субкультурные особенности.
Наряду с производственными инструментарием, таким, как профессиональные фотоаппараты, блокноты и ручки, выдаваемые на официальных мероприятиях приглашенным журналистам, диктофоны, компьютеры, свой профессиональный фольклор выделяет журналистов из среды других профессий. В отличии, например, от одежды, которая в журналисткой среде мало регламентирована. В равной степени допускается официально-деловой стиль, небрежный городской, стили одежды различных субкультур.
Фольклор журналистов не относится к традиционному фольклору. Это типичный постфольклор. В отличие от традиционно го фольклора он не охватывает все сферы жизни людей, определённым образом упрощён по своему содержанию [1].
Постфольклор включает в себя традиции «спонтанные», для которых характерна не только несанкционированность сверху и неэлитарность, но также самопроизвольность зарождения и развития и преимущественно устный тип бытования. Как правило, он идеологически маргинален.
Подобно массовой культуре, он полицентричен и фрагментирован в соответствии с социальным, профессиональным, клановым, даже возрастным расслоением общества на слабо связанные между собой ячейки, не имеющие общей мировоззренческой основы.
По сравнению с традиционным фольклором его «жанровый» состав обновляется почти полностью, а корпус текстов сменяется с небывалой  быстротой. Бесконечно увеличивается роль индивидуального авторства в генезисе отдельных «текстов», а также «удельный вес» фольклорной импровизации и новотворчества [2].
К характерным видам и жанрам журналистского «фольклора» можно отнести профессиональный сленг, устойчивые выражения.
Для журналисткой профессиональной среды характерен свой особый сленг, связанный с обозначением элементов рабочего процесса. Приведём некоторые примеры.
Звонилка (склерозник) – записная книжка с нужными телефонами. Инфа – информация. «Казахская песня» – бессвязный материал. Завернуть – отказать в публикации. Протухнуть – устареть (о публикации). Не встает – материал не умещается в отведенное место на газетной полосею Свежий глаз – дежурный по газетному номеру. Дырка – пустое место на газетной полосе. Сопля – негармонично смотрящаяся длинная узкая колонка текста. Подрезать – сократить. Рассыпать – разбросать по газетным полосам. «Расстрел на рассвете» – бессюжетная фотография, на которой  группа  людей   бездарно выстроилась в  ряд и  смотрит в камеру. «Резьба по дереву» – сокращение и обработка заметок внештатников и практикантов. Сапог – текст на полосе в виде неправильного многоугольника. Шапка – общий заголовок для нескольких материалов на полосе [3].
Популярны в журналистской среде байки. Байка – поучительный или юмористический рассказ, как правило, основанный на реальных событиях. Достоверность байки несколько выше, чем анекдота, но это не исключает прямого вымысла или литературных приемов, с помощью которых рассказывается байка [4]. Она обычно длиннее анекдота и более насыщена в информационном плане, поскольку использует приемы сжатия и упрощения информации.
Отличие журналистских баек от обычных в том, что в данном случае сюжет ограничивается определенным тематическим направлением, практически всегда - профессиональным. Иногда слово «байка» в анекдоте заменяется термином «история». Бывает, что байка посредством художественной обработки превращается в анекдот, и, наоборот, некоторые «бородатые» анекдоты иногда можно встретить в виде байки.
«Решила Галина бдительность ментов в краснодарском аэропорту проверить. Нарядилась во все черное и редактору газеты, где работала пошла. Тот ей – полное одобрямс. Поехала домой к репортажу готовиться, да пока ехала, таксисту о своих планах все и выложила. А тот связан был с «органами» и тут же все им слил. Кое-что приукрасил для большей важности своей инфы.
Идет Галина в аэропорт, сердце в пятках. Тревожно как-то и пустынно в аэропорту. А ее уже поджидал спецназ. Услыхала только топот. Будто стая слонов несется. Повалили ее люди в масках мордой в асфальт. Потом на допрос повели, в сумочке блокнот нашли с журналистскими пометками как, куда подъехать. Их потом примут за схемы взрывных устройств. Их-то и искали у Галины, до гола раздевали, везде заглянули, но нифига. Долго мурыжили, но отпустили. Еще и прокурор за нее вписался. Много страху натерпелась, зато полгода об этом случае город гудел. Да и сейчас об этом казусе частенько журналисты болтают. А некоторые ее славе еще и завидуют». (Псевдонародный стиль характерен для баек, озвучиваемых на журналистских «капустниках».
В журналистском фольклорном репертуаре можно выделить и бывальщины. Бывальщина (быль) – краткий устный рассказ о невероятном происшествии, случае, якобы имевшем место в действительности [5]. В журналистике бывальщина (в которой замешаны сверхъестественные силы или прослеживается роковое совпадение) зачастую ближе к городским легендам и касается, как правило, узкого корпоративного круга своих же коллег. Отличается от журналистского анекдота тем, что смеховой акцент, даже если он и есть, не является основным целью истории. Журналистская бывальщина, как в принципе и другие истории, привязана к конкретным лицам и местам.
«В 1997-м была такая детская передача по телеку – «Телепузики». Ее тупизной и безвкусием чуть ли не каждый день возмущался один журналист. Как утро начинается, так он свою волынку тянет. Однажды статью написал, озаглавив так: «Товарищ, бери хворостину, гони телепузиков в свою Палестину». «Ох, побьют тебя «телепузики», Серега», - зло шутили коллеги. В шутку многие представляли, как его метелят Тинки-Винки, Дипси, Ляля и По, если кто помнит персонажей «Телепузиков». Все долго смеялись... но до того момента, когда на следующее утро Серега пришел с огромным фингалом под глазом. И, на самом деле, поздно вечером подошли к нему четыре таких абсолютно «реальных телепузика» и попросили закурить... После того случая журналист перестал громко возмущаться передачей про «телепузиков» и даже вслух обсуждать ее минусы».
Но, в журналистском «фольклоре» есть и анекдот. Анекдот – короткая смешная история, обычно передаваемая из уст в уста. Чаще всего анекдоту свойственно неожиданное смысловое разрешение в самом конце, которое и рождает смех [6]. Это может быть игра слов, разные значения слов, современные ассоциации, требующие дополнительных знаний: социальных, литературных, исторических, географических и т.д. В отличие от обычных, журналистские анекдоты, нередко, содержат указание на авторство (либо такое авторство угадывается по деталям повествования).
«Послали одного журналиста на презентацию молодежного журнала. Название его оказалось «Чердак». Забавное такое, но не по формату официозного издания, где работал газетчик. Чтобы материал прошел, надо было редактора либо удивить, либо напугать. Но так, чтобы тот не сильно обиделся. Благо, что в конце мероприятия всем участникам презентации по журналу раздали.
Приходит журналист к редактору, а тот злой сидит.
– Здрасьте, Иван Иваныч, – говорит он шефу. – Вы слышали новость? Всем журналистам, где я был, дали по «Чердаку». Хотите, и вам дам».
В целом жанровый состав журналистского фольклора не очень широк. Для него характерно ярко выраженное авторское начало. Теснейшим образом привязан к их профессиональной деятельности. Эти особенности весьма типичны для постфольклора.
Как и многие другие профессиональные среды, среда журналистов имеет свои традиции, ритуалы, суеверия. Прежде всего, это традиции посвящения в профессию. Они немногочисленны. С одной стороны, это шутливые и практически невыполнимые поручения. В то же время новичок должен накрыть для коллег стол, потратив на это первый гонорар.
Хотя, если использовать термин «фольклор» в европейском понятии, то круг журналистской субкультуры значительно расширится. По словам заместителя главного редактора газеты «Сочи», журналистский фольклор – разного рода «байки», вошедшие в своего рода классику, рассказывают вновь принятым на работу старожилы СМИ. И в этом случае постфольклор выполняет функцию введения в профессию с элементами инициации.
Иногда даются заведомо невыполнимые задания с целью проверки на сообразительность [7]. Например, в редакции газет «Кубанские новости», «Краснодар» от начинающих журналистов требовали провести соцопрос, находясь в образе трамвайного кондуктора. Тема соцопроса выбиралась либо малоактуальная, либо с элементами нелепости. Например, об отношению к Дню независимости США. Выполнившие такое задание до сих пор остаются персонажами журналистского фольклора. Рассказы о них с разными фамилиями и сюжетными поворотами кочуют из редакции в редакцию[8].
Можно сказать, высшая «степень посвящения» – это, когда про журналиста начинают рассказывать разные «истории» (байки, анекдоты). Существует даже такое понятие «исторический человек». Не потому, что попал в историю, а потому, что с такой персоной случаются разные истории.
Зачастую происходит мифологизация журналистского инструментария, когда сами элементы профессиональной атрибутики наделяются зловещим смыслом. Журналисты могут делиться своими страхами, что набранный в компьютере текст для срочной, жизненно необходимой статьи вдруг внезапно куда-то исчезнет, в ручке может предательски закончиться паста, а диктофон не записать важное интервью, способное резко поднять интервьюера по профессиональной лестнице[9].
Как все творческие люди, журналисты очень суеверны: они не станут подробно рассказывать о том, что пишут, пока материал не будет сдан в номер, несколько раз подумают – возвращаться ли с полпути и менять ли обычный маршрут следования. Например, как зайти в помещение администрации? Зайти  с правой или с левой стороны.. Нельзя ронять кассету, с половины пути возвращаться, не постучать по дереву, чтобы не сглазить – тоже считается дурным знаком. Однако эти суеверия не являются чисто журналистскими.
В развитие этой темы можно отметить, что редактор одной из газет рассказывала, что при написании статьи под заголовком «Черный квадрат» рассказывала, что компьютерный файл странным образом исчез. А когда был найден и открыт, то вместо текста на экране появился огромный черный квадрат. По словам журналистки Ольги Мальшаковой, она никогда не принимает участия в застольях, поскольку «не может есть той же рукой, которой потом будет писать»[10].
В журналистской среде существует и вера в «дурной глаз». Так, журналистка «Кубанских новостей»  однажды не поверила в примету, что если не обмыть новые босоножки, то они непременно порвутся. Когда так оно и случилось, она где-то раздобыла самое настоящее заклинание от сглаза: «Через тень, через плетень, через мраки обрати свои враки на свои же сраки»[11].
Непременные действующие лица журналистского фольклора – люди, как правило из медийной среды. Причем эти образы могут маркироваться героически, типаж «правдолюба» и борца с чиновниками, либо сатирически, - по эпатажности поступков, необычной манере одеваться[12].
Два полюса журналистских типажей составляют «везунчик» и «лопух». Первый может с первой попытки взять комментарий у самого губернатора, а второй неделю до председателя колхоза дозвониться не может. Один может пойти вопреки устоявшихся в редакции газеты правил, и его за это похвалят на планерке, а другой строго по правилам будет действовать и получать за это только упреки. Баек про невезучих гораздо больше, поскольку это всегда смешно и поучительно. Например, одна журналистка никак не могла попасть на мероприятия с фуршетом. Стоило ей появиться, как фуршет либо отменяли, либо ее прямо на подходе к столу отзывал редактор. Также она никогда не попадала на акции, где журналистам бесплатно что-то раздают (ручки, блокноты, флэшки).
Легендарные типажи журналистского фольклора, как правило, сами же журналисты, попадающие в разные забавные истории. Один из таких типажей «внештатник на пенсии», имеющий в прошлом определенные заслуги.
Немало рассказов в медийной среде о немногословных чиновниках, которые при подготовке написания большого интервью умудряются на все вопросы отвечать односложно или попросту кивать или качать головой. Это – пример отрицательного  чужого.
Одна из ключевых фигур в  журналистском «фольклоре» - редактор. Его наиболее типичный образ предстает, как правило. в негативном свете. Это, своего рода «негативный свой». Распространенный сюжет, - как руководство борется за дисциплину, встречая, например, опоздавших у входа в редакцию с секундомером. Или периодически возникающее желание редактора завести «амбарную книгу», где бы журналисты записывали часы и минуты своего прибытия и убытия [13].
На грани своего и чужого находится внештатник. Как бы полужурналист, не вполне профессионал. Он постоянно становится персонажем различных баек о профессиональной некомпетентности. Например, об одной  внештатнице, которая свой репортаж, посвященный Дню памяти и скорби, начала так (дословно): «Сегодня ранним утром 22 июня после артиллерийской и авиационной подготовки немецкие войска вероломно перешли границу нашей Родины, - сказала нашему корреспонденту вице-губернатор Краснодарского края»… Фамилии внештатниц периодически меняется. Сюжет остаётся [14].
Отдельный пласт журналистского фольклора связан с рассказами о «позитивном чужом». В этом ряду чаще всего мелькает «радушный чиновник», который всегда рад приходу корреспондента из-за того, что такие случаи редки. А байки об этом разносятся быстро. А также и «хлебосольный рекламодатель» или председатель какого-нибудь колхоза в глубинке, подолгу не отпускающий работника газеты от богато накрытого стола. Правда здесь чрезмерное гостеприимство зачастую становится поводом для острых шуток, сродни басне Крылова про «Демьянову уху» [15].
Конечно, журналистский «фольклор» этим не исчерпывается. Однако в данном случае уместно коснуться его функций. Для любого коллектива людей огромную роль играет социализация молодых / новых членов сообщества. И фольклор должен в значительной степени этому способствовать. Это проявляется как в его интегративной, так и информационно-познавательной функции. Последняя вообще весьма сильно связана с процессом социализации.
Журналистский фольклор безусловно выполняет интегративную функцию [16]. В нём всегда появляются типичные образы как «своих», так и «чужих».
Эстетическая функция – одна из основных функций фольклора. Но в постфольклоре, элементом которого являются фольклорные комплекса современных профессиональных сред, она подвержена значительной трансформации и деградации. Эстетические потребности удовлетворяются в рамках профессиональной культуры. Поэтому она во многом переходит в рекреативную, развлекательную. Но и в этих условиях совместное получение удовольствий выполняет интегрирующую  и информационно – познавательную функцию. Совместное времяпровождение позволяет реализоваться различным формам фольклора [17]. Здесь необходимо отметить ещё одну важную функцию  журналистского «фольклора» – освобождение от некоторых условностей [18].
В этой связи необходимо отметить, что у журналистов традиционно многие информационно-пропагандистские материалы заканчиваются фуршетом. Именно во время него и происходит трансляция журналистского фольклора, освобождение от некоторых условностей, обмен важной информацией [19].  Сбежавшие из-за стола журналисты воспринимаются преимущественно негативно, а сам поступок, как нелояльность к корпорации. Из этой же серии рассказы о «скандальных пиршествах», когда перебранка усиливается фоном богато накрытого стола [20].
Журналистский фольклор – открытая система, которая за счет своих присущих качеств анонимности (под маской штампов «глас народа», «люди говорят»), вскрывает и высмеивает слабые стороны журналистики: взаимоотношение СМИ и читателей (зрителей), рядовых сотрудников и руководителей, редакторов и чиновников, опытных журналистов и новичков.
Особенность этого коллективного творчества от других разновидностей профессионального фольклора в том, что очень часто он выплескивается на страницах газет или попадает в эфир. Журналисты сами сочиняют и сами же публикуют такого рода материалы (сказывается доступ к информационному полю, публикациям и тиражированию слухов, вымышленных рассказов, которые якобы имели место быть, случаев из жизни известных журналистов).
Журналистский фольклор на Кубани, большей частью на смеховом, низовом уровне, широко использовали в своем творчестве Петр Придиус [21] и Валерий Кузнецов [22], Евгений Петропавловский [23], Светлана Шипунова [24]. Байки Придиуса выходили в «Кубанских новостях», а сам он их подписывал Степаном Хуторским. Был даже создан типичный образ станичного «хитроватого простачка», аналогичный деду Щукарю. Этот образ столь органично вписался в кубанский постфольклор писатель В. Кузнецов запечатлел его в образе Ефима Примуса, что одно время на полном серьезе краснодарский скульптор предлагал открыть в Краснодаре памятник Степану Хуторскому [25].
Среди таких примеров можно назвать передовицу в «Кубанских новостях», где на первое апреля опубликовали якобы достоверную информацию о тайной встрече губернатора Кубани с команданте Фиделем Кастро [26]. Позже эта публикация начала обрастать фольклорными напластованиями: будто эта шутка стоила редактору газеты его поста, а одна журналистка якобы приняла розыгрыш за чистую монету и отослала «новость» на Би-Би-Си.
Некоторые журналисты из ИТАР-ТАСС в свое время тоже попались на удочку шутников газеты «Жемчужина России», напечатавших материал о вылове в Черном море 9-метрового дельфина и выставленного на обзор в дельфинарии.
Но, пожалуй, самой резонансной была первоапрельская шутка «Кубанского курьера»: в 1993 г. был напечатан материал о том, что якобы в центре Краснодара, в цистерне на Шуховской башне незаконно разводят крокодилов. Якобы, когда все раскрылось, цистерну с крокодилами транспортировали на вертолете и уронили в воды Краснодарской ТЭЦ. До сих пор есть люди, которые уверяют, что видели там огромных рептилий [27].
А байки о том, что на Всесвятском кладбище тайно захоронен Пуришкевич, а в туалете одного из старинных особняков на ул. Фрунзе в краевом центре, там мастерская скульптора Александра Аполлонова, некий казачий генерал в гражданскую обронил шашку с алмазами [28].
Однако чаще журналистами эксплуатируются ходульные сюжеты – «круги на полях» [29], НЛО, йети [30] и люди с экстрасенсорными способностями. Например, в книге Светланы Шипуновой «Дураки и умники. Газетный роман», исчезновение одного из героев объясняется тем, что его похитили инопланетяне [31].
Можно сделать вывод, что такое явление как фольклор журналистов Кубани, выполняет такие важные социообразующие функции как социализация и идентификация, деления на «своих» и «чужих». Существует  тенденция выполнять и рекреативно – эстетическую функцию. Хотя и в соответствии со спецификой постфольклора, в несколько заниженном и ограниченном виде. Специфика журналистского сегмента поля постфольклора – в открытости для влияния  извне и мощном влиянии оказываемом на другие сегменты. Зачастую в журналистскую среду возвращается то, что когда-то из неё вышло.

Примечания
1. Постфольклор – Википедия // http://ru.wikipedia.org/
2. Неклюдов С.Ю., Фольклор: типологические и коммуникативные аспекты // www. rutenia.ru/ folklore/neckludov15.htm
3. Минченко А., А поговорить? Прикинь – 20. // Краснодарские известия (юбилейный вып.), Краснодар, 2010. 17 августа. №1.  C. 2
4. Аникин В.П., Русская народная сказка, М., 1977. С. 171.
5. Аникин В.П., Русская народная сказка, М., 1977. С. 167.
6. Аникин В.П., Русская народная сказка, М., 1977. С. 191.
7. Личный архив И.В. Карасёва
8. Там же.
9. Там же.
10. Личный архив И.В. Карасёва.
11. Там же.
12. Турьялай С., «Мамочка, я тебя очень люблю!» - сказал Дима Сысенко перед тем, как машина краснодарского градоначальника сбила его насмерть // Комсомольская правда, 2001. 2 февраля. C. 9.
13. Личный архив И.В. Карасёва
14. Личный архив И.В. Карасева.
15. Личный архив И.В. Карасёва.
16. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СП(б), 2003. С. 69.
17. Чистов К.В. Народная традиция и фольклор. Л. 1986. С. 31, 32, 33, 37.; Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 2003. С. 82.
18. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 2003. С. 85.
19. Личный архив И.В. Карасёва.
20. Там же.
21. Придиус П., Богато ж у нас всяких глупостев (Думки Степана Хуторского), Краснодар, 1996.
22. Кузнецов В., Факультет дуристики, Краснодар, 2008.
23. Петропавловский Е., Наш махонький Париж. Поколение индиго и другие... Краснодар, 2010.
24. Шишкова-Шипунова С., Дураки и умники. Газетный роман, М., 1998.
25. Данфермлин И., Псевдопамятник // Новая газета Кубани, 2004, №27 (1149). C. 12
26. А. Ребров, Кубанцы и кубинцы – братья на век // Кубанские новости, 2001. 1 апреля. С. 6.
27. Карасев И., В квартире с рептилией // Краснодар, 2003. № 29 (323) 11-17 июля. С. 8. 
28.   Енин Л., Шашка с алмазами на дне «очка» // Московский комсомолец на Кубани, 2006. 25 февраля – 3 марта. С. 6.
29. Иваненко Е., Шептун С., НЛО «потоптались» на поле подсолнухов // Комсомольская правда, 20.07.2005. C. 17.
30. Бормотов И., Ах, эти йетти... // СВ-Астур, 2010. 17 августа. C. 7
31. Шишкова-Шипунова С., Дураки и умники. Газетный роман, М., 1998.